Надежда Александровна Тэффи — поэтесса, мемуаристка, критик, публицист, но прежде всего одна из самых прославленных писателей-сатириков Серебряного века. В мае 2022 года исполняется 150 лет со дня рождения писательницы. Приглашаем вас на час литературного портрета «Королева юмора».
В дореволюционной России имя Тэффи знал буквально каждый. «Хочу нравиться всем, всегда», — говорила Тэффи. И — нравилась. О ней писали: «Тэффи в нашей литературе (и только ли нашей!) – явление единственное и едва ли повторимое. Многоликая, независимая, сама по себе, ни на кого не похожая Тэффи». «Королева русского юмора» пользовалась такой огромной славой, что «словечки» её персонажей вмиг становились крылатыми, ведь острый взгляд писательницы умел схватить правду жизни, подметить как самое смешное, так и самое трагичное.
Рассказ – один из эпических жанров – имел в России блистательных представителей. Н.А. Тэффи – преемница А. П. Чехова – никогда не скрывала своего восхищения его творчеством, которое во многом отражается и в ее произведениях. Тэффи использовала традиционные для русской реалистической литературы темы, среди них и такие, как тема «маленького человека» и тема «вырождающейся личности». Как и всякий незаурядный писатель, Тэффи создала свой художественный мир, собственную концепцию человека. В рассказах Тэффи, внешне простых, никогда не нарушается чувство меры и такта. Даже когда она пишет смешно, это вызывает улыбку, а не хохот. Как хорошо сказал Корней Чуковский, Тэффи «никогда не превращала свой талант в механический смехофон».
Тэффи так говорила о себе: «Я родилась в Петербурге весной, а, как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идёт дождь. Поэтому и у меня, как на Фронтоне греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее». Тэффи черпала вдохновение из повседневности, расцвечивая её своим зорким и ироничным взглядом. Комизм и трагизм неотделимы в рассказах Тэффи так же, как и в настоящей жизни, где они перемешаны.
Тэффи была счастливицей на литературном фронте и любимицей Николая II. В канун празднования 300-летия дома Романовых на вопрос: кого из современных писателей пригласить для участия в юбилейном сборнике, Николай II ответил: «Тэффи, только Тэффи».
Она была настолько популярна, что её именем даже были названы конфеты и духи, которые стремительно разлетались с прилавков магазинов. Тэффи вспоминала, как ей принесли коробку только что выпущенных конфет с ее именем: «Я почувствовала себя всероссийской знаменитостью в тот день, когда посыльный принес мне большую коробку, перевязанную красной шелковой лентой. Она была полна конфетами, завернутыми в пестрые бумажки. И на этих бумажках мой портрет в красках и подпись: «Тэффи»! Я сейчас же бросилась к телефону и стала хвастаться своим друзьям, приглашая их к себе попробовать конфеты «Тэффи». Я звонила и звонила, созывая гостей, в порыве гордости уписывая конфеты «Тэффи» и добросовестно уничтожая их. Я опомнилась, только когда опустошила почти всю трехфунтовую коробку. И тут меня замутило. Я объелась своей славой до тошноты и сразу узнала обратную сторону ее медали. И больше меня уже никакими доказательствами славы не проймешь».
Предлагаю вам познакомиться с биографией Тэффи с помощью видеопрезентации
Надежда Александровна писала злободневные сатирические стихи, но прославилась именно жанром юмористического рассказа, в чём была абсолютным новатором среди женщин. Большинство женщин той эпохи пробовали себя в поэзии. И тут – такой прорыв, не просто женщина-прозаик, а ещё и «первая юмористка XX века». Кто еще мог так ёмко и психологически тонко изобразить портрет женщины, у которой «четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке»? Тэффи со своим подходом, со своей чисто женской остроумной позицией, фактически открыла в эту область дорогу другим представительницам прекрасного пола. Как метко выразился Саша Чёрный: «Прежние писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины, берущейся за перо, но Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи, не «женщину-писательницу», а писателя большого, глубокого и своеобразного».
Тэффи впервые опубликовалась в 1901 году в журнале «Север». При этом своим поэтическим дебютом Надежда Александровна особенно не впечатлилась, о чём отписала в свойственной ей манере: «…Одна из моих старших сестер, Мирра Лохвицкая, уже давно и с успехом печатала свои стихи. Мне казалось чем-то смешным, если все мы полезем в литературу. Между прочим, так оно и вышло… Итак — я была недовольна. Но когда мне прислали из редакции гонорар — это произвело на меня самое отрадное впечатление».
Впрочем, тогда ещё Тэффи не была Тэффи, а подписывалась своей девичьей фамилией. Но надо ж было как-то различать обеих сестёр! Псевдоним же возник то ли от прозвища харизматичного и чудаковатого слуги Лохвицких – Стеффи, то ли от стихов Редьярда Киплинга -«Taffy was a walesman / Taffy was a thief».
Псевдонимом Тэффи подписаны первые юмористические рассказы и пьеса « Женский вопрос» (1907). Постоянный автор журналов « Сатирикон » (Тэффи печаталась в них с первого номера, вышедшего в апреле 1908, до запрещения этого издания в августе 1918) и автор двухтомного собрания «Юмористических рассказов» (1910). К первому сборнику «Юмористических рассказов» Тэффи взяла эпиграфом изречение Спинозы: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе — благо».
На страницах книг Тэффи представлено множество самых разнообразных типажей: здесь гимназисты и мелкие служащие, журналисты и путешественники, курортные мужья и дачные «типы», модные адвокаты и провинциалы, приказчики и просто «добрые знакомые», взрослые и дети. Тэффи изображает людей, которые едят, поют, спят, тупеют от скуки, скрашивают жизнь пошлыми анекдотами, картами, водкой, сплетней, флиртом. Торжество пошлости ужасает Тэффи. «О, как жутко!» – подтекст большинства рассказов писательницы, внешне забавных, внутренне глубоко трагичных.
Приглашаю вас познакомиться с книгами Тэффи с помощью виртуальной книжной выставки
Рассказ «Жизнь и воротник» был опубликован в сборнике «Тонкая психология», куда вошли произведения 1904 – 1911 годов. Рассказ начинается с рассуждения о том, что «человек только воображает, что беспредельно властвует над вещами». А далее автор рассказывает историю о том, как купленный героиней «крахмальный дамский воротник с продернутой в него желтой ленточкой» стал управлять ее жизнью, пока окончательно не разрушил ее. Смысл произведения очевиден: оно направлено против мещанского взгляда на жизнь, против понимания ее сути как погони за вещами. По мере развития сюжета вещь обретает все больше черт живого существа и подчиняет себе волю героини.
Рассказ «Дураки» Надежда Александровна включила в сборник «И стало так», изданный в 1912 г. Писательница много думала о том, какую природу имеет глупость людей и как получается так, что среди населения встречаются настоящие дураки. Рассказ стал итогом этих размышлений. Тэффи начинает с посылки: «Кажется, будто все понимают, что такое дурак, и почему дурак, чем дурее, тем круглее», а потом доказывает, что вопрос сложнее, чем кажется. Дураки хорошо устраиваются в жизни, так как не выносят никаких противоречий мысли, никаких нерешенных проблем, в обществе они народ удобный, а во всех жизненных передрягах руководствуются тремя аксиомами: «здоровье дороже всего», «были бы деньги», «с какой стати» и постулатом «так уж надо». Тэффи подводит читателя к финалу рассказа, который звучит как философское обобщение. Круг, замкнутый дураком в политике, науке или искусстве, время от времени прорывается, если кто-то почувствует: «О, как жутко! О, как кругла стала жизнь! И прорвет круг».
Затем последовало еще несколько сборников: «Карусель», «Дым без огня» (оба 1914), «Неживой зверь» (1916).
Тэффи близка традиционная мысль о трагизме существования «маленького человека» в жестоком мире. Её рассказ «Явдоха» потрясает удивительным проникновением в психологию старухи-крестьянки. Явдоха – «старуха тощая, длинная, спина дугой». Явдоха доживает свой век в хатке, которая «была маленькая, вросла в землю до самого оконца с радужными стёклами-осколышками». Единственное живое существо у неё – кабан «в дырявой пуньке, прилепившейся к хатке, так что ночью Явдоха всегда слышала, когда кабан чесал бок о стенку». Деревенская свадьба в рассказе «Явдоха» описана Тэффи с такой сдержанностью, скупостью. Это и понятно, так как весёлое «гулянье» изображено через восприятие старухи: «На селе праздник был: плели девки венок для кривой Ганки, просватанной за Никанора, Хроменкова сына. Сам Никанор на войну шёл, а старикам Хроменкам работница в дом нужна. Убьют Никанора, тогда уж работницы не найти. Вот и плетут девки кривой Ганке венок».
Тэффи в своем рассказе стремится передать народный говор, склад ума, народную психологию.
До отъезда в эмиграцию вышло шестнадцать сборников писательницы.
С наступлением революции начались скитания Тэффи. Как и многие, она оказалась сначала в Константинополе, а потом в Париже. Она тяжело переживала разрыв с родиной:
«Дрожит пароход, стелет чёрный дым. Глазами широко, до холода в них, раскрытыми смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и оглянулась. И вот, как жена Лота, застыла, остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо, тихо уходит от меня моя земля» («Воспоминания», 1932 год).
«Боялись смерти большевистской – и умерли смертью здесь… Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда» («Ностальгия», 1920).
Тэффи открыла свой салон, посетителями которого стали, например, писатель Алексей Толстой и легендарная дива серебряного века Саломея Андроникова. В Берлине и Париже продолжали выходить книги Тэффи, и исключительный успех сопутствовал ей до конца долгой жизни. Надежда Александровна стала летописцем эмигрантского быта. Вот только тональность, конечно, изменилась: добавились трагические нотки… Но она не унывала и пронесла юмор и иронию через всю свою жизнь. «Дать человеку возможность посмеяться, — не менее важно, чем подать нищему милостыню или кусочек хлеба. Посмеёшься — и голод не так мучает. Кто спит — тот обедает, а, по-моему, кто смеётся, тот наедается досыта», — говорила Тэффи.
Жизнь эмиграции представляется Тэффи как замкнутое бытие городка (что и определило название одной из книг писательницы) на реке Сене. Это позволило писательнице вновь прибегнуть к излюбленному ею приему каламбура. В городке, пишет она, существовала поговорка: «Живем, как собака на Сене, — худо!» («Городок»). В эмиграции, утверждает писательница, у многих «тускнеют глаза, опускаются вялые руки и вянет душа, обращенная на восток. Но Тэффи не была бы Тэффи, если бы на этой ноте закончила разговор. Вступление завершается энергичным: «А ведь здесь столько дела. Спасаться нужно и спасать других». И тут же, как бы смягчая себя: «Но так мало осталось и воли, и силы». Далее следуют несколько сценок о душах, не умерших, хотя и тоскующих.
Есть у Тэффи автобиографический рассказ «Как быть?». Его героиня — писательница выслушивает от одного читателя упрек, что зря берет «такие печальные темы, когда и без того так грустно, так тяжело живется! Печатное слово должно… дать нам хоть минутку веселого, здорового смеха». Другой читатель учит ее, что «смех, а тем паче насмешка сейчас неуместны, прямо скажу — бестактны». Третий — требует отказаться от реализма, четвертый — писать реалистичнее. А некая дама передает чьи-то слова, что писательнице надо быть Бичер-Стоу. «Я осталась и вот так и сижу, — заканчивает Тэффи рассказ. — Как быть?». Ответ сформировался едва ли не с первых эмигрантских произведений. Писательница одновременно смеется и грустит.
Именно так написан один из самых популярных в эмигрантской среде рассказ «Ке фер?». Его герой русский генерал-беженец вышел «на Плас де ла Конкорд, посмотрел по сторонам, глянул на небо, на площадь, на дома, на пеструю говорливую толпу, почесал переносицу и сказал с чувством: — Все это, конечно, хорошо, господа! Очень даже все хорошо. А вот… ке фер? Фер-то ке?». Этот незатейливый каламбур подкрепляется примерами забавной и никому не нужной суеты политиканствующих эмигрантов.
Не менее драматична судьба генерала из рассказа «День». Извлеченные из сундука мундир и ордена так никто, кроме консьержки, и не увидел. Не пришло в день рождения ни одного поздравительного письма, не наведались боевые приятели. Прямо в мундире и орденах старик лег на кровать и поплыли перед ним какие-то ящики. «Пусть плывут. Ведь доплывут же до последнего», — заканчивается рассказ.
Особый интерес писательницы вызывают персонажи, сумевшие и в жестких условиях эмиграции, европейского торгашества сохранить наивную русскую душу, веру в людей. Смешно и с явной симпатией нарисованы супруги Угаровы, приютившие у себя проходимца Вязикова, укравшего часть их сбережений. Их деликатность доходит до того, что они решают, если он появится, не напоминать о его поступке, но «всячески давать ему возможность подсунуть деньги обратно». Для этого доверчивые и совестливые люди «оставили прислуге ключ для Вязикова». Тот явился… и украл остальные деньги. «Больше Вязиков не приходил, — заканчивает рассказ Тэффи. — Угаровы никогда между собой не говорили о нем. Только раз Угаров задумчиво сказал: “А все-таки подло с нашей стороны, что мы его подозреваем”. Но тут же сконфузился и смолк» («L’ame slave»).
Последняя её книга «Земная радуга» вышла в Нью-Йорке незадолго до её смерти. Последние годы жизни писательницы проходили в мучительной болезни. Верная себе, Тэффи пыталась не омрачать жизнь окружающих своими трудностями, острила: «По всем понятиям… я непременно должна скоро умереть. Но я никогда не делала того, что должна. Вот и живу. Но, честно говоря, надоело».
Тэффи умерла 6 октября 1952 г., успев попрощаться с друзьями, которых, впрочем, осталось тоже немного. Она похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа рядом с Иваном Буниным. С речью выступил писатель Борис Зайцев и было прочитано ее стихотворение «Он ночью приплывет на черных парусах»:
Как черный серафим три парные крыла,
Он вскинет паруса над звездной тишиною.
Но люди не поймут, что он уплыл со мною,
И скажут: «Вот она сегодня умерла…»
Томные, несколько театральные стихи Тэффи словно рассчитаны на мелодекламацию или созданы для романсового исполнения. Сама Тэффи пела их под гитару. Несколько текстов использовал для своих песен А. Вертинский. Он положил на музыку стихи Тэффи о маленьком пароходике под названием «Шилка». Это там, на «Шилке», сломанной и брошенной экипажем, восстановленной пассажирами, плывущей неизвестно куда, Тэффи написала: «К мысу радости, к скалам печали ли, К островам ли сиреневых птиц – Все равно – где бы мы ни причалили, Не поднять мне тяжелых ресниц…». Песен было несколько: «К мысу радости», «Три пажа», «Чёрный карлик», «Песня о всех усталых»… Александр Галич писал о Вертинском: «… вкус у него на стихи был безошибочный».
Давайте прослушаем романс на стихи Тэффи в исполнении А. Вертинского
Надежда Тэффи оставила нам обширное литературное наследие — её произведения, весёлые и грустные, сочетают тонкое чувство юмора и иронии с особой психологической проникновенностью, любовью и сочувствием к героям. Рассказы Тэффи, даже грустные, способны и сегодня вызвать у читателя чувство жалости к тем, над кем она добродушно посмеивается, именно добродушно, поскольку юмор у неё всегда благожелательный.. «Первой юмористкой ХХ века» восхищаются и зачитываются до сих пор. Искрящиеся остроумием страницы произведений Тэффи пережили свое время, смех ее — сам по себе — благо.
Подготовила ведущий библиотекарь Жукова А. В.
